Книга Плач серого неба - Максим Михайлов

— Насколько я понял, — слишком уж медлить с ответом не стоило, — покушение, жертвой которого стал мой наниматель.

— Неверно, — глаза под маской сузились, — господин Хидейк жертвой не стал. Сейчас он в таком плачевном состоянии потому, что перенапряг мозг, защищаясь от неизвестного убийцы. Мага. Соответственно, у нас тут покушение на убийство посредством магии, спланированное, вероятно, задолго до сегодняшнего дня. И главное, что оно не единственное.

Я и не думал делать удивленное лицо.

— Хочу спросить вас, Брокк. Спросить, как порядочного человека и законопослушного одушевленного. Проклинаете ли вы Хаос? Отвечать коротко и по существу.

По спине протоптала болотистую дорожку вереница мурашек, и я нервно поежился — от такого собеседника можно было ждать чего угодно. Безжизненные глаза магпола давали понять, что он не просто следит за каждым моим словом, но ловит информацию даже между звуков. Ясно было, что дела обстояли куда серьезнее, чем казалось — настолько, что любое неповиновение, малейшая провокация — вольная или невольная, — вполне могли привести к незавидным для меня последствиям. Вдруг стало очень страшно, но страха я не стыдился. Если магическая полиция поднимает боевую тревогу, с ней нужно сотрудничать. В противном случае… впрочем, об этом думать не хотелось.

— Да.

Коротко и по существу.

— Почитаете вы Порядок и верите в пришествие Царствия Его?

— Да. — Где-то в особо чувствительной области черепа невидимый барабанщик подошел к инструментам и принялся ритмично обстукивать палочкой натянутую кожу.

— Как же достичь нам Царствия Порядка?

— Лишь руками одушевленными строится царствие Порядка в Мире, — нервы сдавали. Словно в бреду, я повторял заученные очень давно слова, а сам едва заметно вздрагивал в такт ударам мягких набалдашников, что ускорялись, осторожно перебегая с одного барабана на другой.

— И сила его вечна и неоспорима. И вечно прокляты впустившие Хаос в мир и все благотворящие им, ибо смерть несут не одним себе, но всем вокруг себя. — Я будто не слышал вопросов, но они возникали где-то внутри, и подсознание, сжавшееся в комок утробного ужаса, выдавало правильные ответы. А барабанщик не просто выдерживал ритм, но вплетал в него легкий перезвон медных тарелочек, вихрем крутившийся в голове и мешавший сосредоточиться. Слова бежали ручьем, и никакая мысль не могла их сдержать.

— И верую, что лишь отвергая Хаос обретаем мы вновь утерянную гармонию. — «Бумммммм!», выл исполинский барабан, и ему вторило тихое медное «тссс».

— И да будет так ныне, всегда и вовеки. В том правда. — Окончание молитвы прозвучало финальным грохотом большой тарелки, и отзвуки звона пульсировали, затихая, еще несколько мгновений. А потом я вдруг понял, что мы сидим в тишине. Желтые искорки бдительно тлели в глазницах покрывшейся рябью маски.

— Вы вспотели, мастер Брокк, — негромко пробасил магпол. — Добрым слугам Порядка не приличествует так нервничать.

— Хотите что-нибудь предъявить? — я тщетно попытался изобразить спокойствие, промокая несвежим платком проступившую на висках влагу. Остаток сил пригодился, чтобы унять дрожь в пальцах. Душевного равновесия не было, а мысли не возвращались в привычное русло — все застлала одна мысль. Я попался на крючок, и прекрасно это понимал. Как понимал — и, судя по всему, без капли сомнения, — сам магпол.

— Нет. Пока что нет. По правде говоря, я рассчитываю не на вашу вину, а на откровенность. И с удовольствием помогу наводящими вопросами, чтобы сократить разговор и узнать то, что и впрямь пригодится для расследования. Очень прошу, Брокк, меньше думайте, говорите то, что идет от сердца. Чем дольше вы тянете с ответом, тем меньше я ему верю. Вопрос первый — Что связывает вас с гражданином Мирриона Хидейком?

— Деловые отношения. В настоящий момент я, по заданию Хидейка, работаю над делом о пропаже боргнафельдского посла, принца Тродда.

Контракт — контрактом, но ситуация была необычная. Почти не колеблясь, я сделал все, чтобы меня мучили только угрызения совести.

— Заказ, полагаю, не из обычных. Что, по-вашему, движет господином Хидейком?

— Не имею привычки разбирать мотивы клиентов, инспектор. Задаешь слишком много вопросов не по делу — рискуешь кончить жизнь в нищете.

— Насколько далеко удалось продвинуться в расследовании?

— Ни на миллиметр. Как раз сегодня я собирался…

— Достаточно. Что вы знаете о покушениях на господина Хидейка?

— То же, что и вы, полагаю. Или даже меньше. Поймите, наконец, я работаю с Хидейком всего сутки! — голос предательски вильнул на последних словах и я яростно закашлялся. В горле пересохло.

— Не кричите. Продолжайте. Почему вы живете в этом доме?

— Потому что Хидейк предложил. И смысла я в этом вижу не больше вашего. Но некуда было деваться — город перекрыт, с деньгами непросто, так что предложение оказалось кстати.

— Действительно, все получилось очень удобно для вас. Теперь — что вы знаете о нанимателе?

— Аспирант. Из богатой миррионской семьи. Судя по тому, что владеют личной недвижимостью здесь, на Материке, род старый и знатный. Эксцентричен, циничен, самоуверен. Чего вы хотите, инспектор? Я же сказал, что не копаю под клиентов.

— Правда? — глаза с желтыми ободками уставились на меня безо всякого выражения.

— Очень редко, — я скрипнул зубами, — но всегда вынужденно. Я не использую информацию им во вред.

— Даже если впоследствии клиент становится целью? Брокк, не лезьте вы в словесную яму. Я же просил говорить коротко и по существу — вот и отвечайте на вопросы. — Глубокий бас раздражал, и я ничего не мог с этим поделать. Но отлично понимал, что вот так, легкими вопросами и жесткими рамками, инспектор мог держать меня в этой симпатичной зеленой комнате весь день. А если бы захотел — то и всю ночь. Я был совершенно беспомощен, и мы оба об этом знали. — Что вам известно о «втором после»?

Я помолчал, озадаченный.

— Это когда одного снимают и присылают другого?

— Нет. Это когда назначают второго, не сняв первого. И об этом втором никто не знает. Пока первый якшается со всякой мелочью, пьет в дорогих ресторанах и трахает дорогих девок, второй посол занимается настоящей посольской — и шпионской — деятельностью. А ему никто не помогает.

— Вы думаете…

— Мы предполагаем. Возможно все. А иначе какой смысл во всех этих покушениях? Конечно, Хидейка могли невзлюбить только из-за того, что он вообще влез в дело с принцем, но остается несколько вопросов, и вопросов, скажу я вам, прекаверзных. Вот скажите, к примеру, зачем господину Хидейку собственное расследование? И сам собой напрашивается второй вопрос: что за спешка гонит его в Эскапад? Ну и третья загадка. Каким образом простой аспирант умудрился вывести яд из собственного тела, а день спустя победить очень серьезного противника?